Список форумов Клуба :: FAQ :: Поиск :: Пользователи :: Группы
Регистрация :: Вход :: Профиль




Джон Доуленд, знаменитый лютнист XVI века

 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов Клуба // Сетевое любопытное
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Viona
Преподаватель


Зарегистрирован: 14.09.2006
Сообщения: 2145
Откуда: Санкт-Петербург

СообщениеДобавлено: Пт Фев 02, 2007 13:14    Заголовок сообщения: Джон Доуленд, знаменитый лютнист XVI века Ответить с цитатой
Статья из журнала "Старинная музыка", №1, 1998 г.
http://www.mmv.ru/sm/arth/15-01-1999_doulend.htm
---
Исполнилось 400 лет со дня выхода в свет "Первой книги песен для голоса и лютни" Джона Доуленда (1563-1626)

В сетке вещания английского музыкального телеканала "VH-1" есть цикл забавных заставок: герои болтают на разные темы, используя в разговоре исключительно названия популярных песенок. Диалоги эти, часто довольно продолжительны, явно доставляют удовольствие и самим актерам, и зрителям, которые пытаются уследить, где кончается одна цитата и начинается другая. Каково же было мое удивление, когда, продираясь сквозь умопомрачительно витиеватый стиль мемуаров некоего англичанина Патрика Даути, датированных 160 годом, я случайно наткнулась на следующий пассаж:
"Поистине, нынешнее состояние нравов способно если не повергнуть в пучину меланхолии, то по меньшей мере смутить и пошатнуть крепость духа тех, кто, стоя поодаль, наблюдают сей закат блистательных умов. Свидетельство тому -недавнее развлечение, которое молодая поросль находит весьма забавным и даже полезным. В доме графини Д. (Дарси - А.Р.) молодые люди разыгрывают странное представление, цель и смысл которого неведомы никому, ибо речи комедиантов - ни что иное как обрывки новомодных песенок, перемешанных до состояния полной бессмыслицы. С поразительной ловкостью они нанизывают реплики, обнаруживая глубокую осведомленность в сонетах г-на Кампиана и маэстро Доуленда... однако, опасаюсь, плоды этого фантасмагорического веселья еще предстоит пожинать".
Оказывается, английские телевизионщики, сами того не подозревая, играют в те же игры, что и их соотечественники 400 лет назад. Хотелось бы подробнее узнать, как происходила описанная ворчливым джентльменом "игра в цитаты" - использовались ли только стихи или также музыка? В любом случае, очевидно: Джон Доуленд - лютнист, композитор, поэт - был в начале XVII века так же популярен, как в XX веке, скажем, "Битлз". Его исполнительский дар восхваляли великие поэты и царственные особы, его песни распевал весь Лондон от подмастерья до Ее Величества королевы Елизаветы, а его пьесы для лютни часто служили другим, менее популярным композиторам гарантией успеха их сочинений - достаточно было аккуратно переписать мелодию Доуленда, снабдив ее небольшими "вариациями".
История не сохранила для нас портретных изображений Доуленда, как, впрочем, и точных свидетельств о его родословной. И все же по сравнению с другими знаменитыми музыкантами Возрождения, о жизни Доуленда известно довольно много - в основном благодаря его собственным высказываниям в письмах и предисловиях к сборникам песен. Эти сведения, однако, в большей степени представляются материалом для психолога, нежели для историка - столько в них противоречий и странностей. В разных высказываниях одни и те же события интерпретируются по-разному. Часто тон его писем удивительно мрачен: то он сетует на непонимание (при том, что его прижизненная слава и в Англии, и на континенте была огромна), то - на непризнание заслуг, в то время как "молодые профессора лютни" в своем невежестве пытаются оттеснить мастеров (и это как раз в тот момент, когда сбывается мечта жизни Доуленда получить место королевского лютниста). Написанное Доулендом скорее помогает не столько заполнить пробелы в его биографии, сколько почувствовать его личность и, может быть, понять, почему все самые лучшие его песни - такие печальные, откуда взялась навязчивая идея слез в его музыке и что, собственно, означает подпись "Infoelice Inglese" ("несчастный англичанин"), которую Доуленд так любил ставить под своими сочинениями.
Историки до сих пор бьются над загадкой: почему в последние годы Золотого века Елизаветы I, вскоре после разгрома Непобедимой Армады, английскую культуру внезапно охватило настроение, которое лучше всего передает выражение "черная меланхолия". Явление, которое предсказал поэт Филип Сидни, назвав его "протестантским конфликтом устремленной ввысь фантазии и поврежденной воли", в конце 90-х годов XVI века приобрело угрожающие размеры. На смену величественному стилю елизаветинской поэзии (Спенсер, Ашем, Марло) приходит поэзия скорби, тоски, пессимизма (Джон Донн). Чтобы почувствовать, как за несколько лет изменилось мироощущение одного поэта - Шекспира - достаточно сравнить две его пьесы: "Сон в летнюю ночь", одну из самых светлых комедий, и "Мера за меру", пожалуй, самую мрачную комедию, до предела насыщенную "черным" юмором.
Наиболее частый предмет изучения философов и врачей в то время - разумеется, меланхолия. Мнения на сей счет сильно разнились. Тимоти Брайт считал источником недуга "плохое питание и примитивное состояние стоматологии, а также любовные измены, политику и душевный голод", а лечением - "устранение хотя бы последнего". Генри Пичем, знаток Лондона и лондонцев, автор популярнейшего сочинения "Совершенный джентльмен" и близкий друг ДжонаДоуленда,уверял,чтоименно"занятиямузыкойпродлеваютжизнь,возбуждая и оживляя дух человека... ибо музыка, сестра поэзии - лучший целитель некоторых форм меланхолии". С этим мнением был явно не согласен Шекспир, чей персонаж Жак умел "высасывать меланхолию из песен, как ласточка высасывает яйца" ("Как вам это понравится", акт II, сц. 5).
По всей вероятности, Джон Доуленд страдал от приступов меланхолии на протяжении всей жизни. Вот только некоторые названия его пьес для лютни соло: "Меланхолическая гальярда", "Lachrymae", "Оставленная надежда", "Доуленд - это всегда страдания"; некоторые названия песен: "Пусть брызнут слезы", "Лейтесь, кристальные слезы", "Я видел, как моя любимая плакала", "Лейтесь, слезы" (песенный вариант паваны "Lachrymae"), "Когда потоки слез", "Не плачьте, печальные фонтаны" и т.д. и т.п. Удивительно ли, что титульный лист своей первой из четырех книг песен Доуленд украсил следующим латинским изречением: "Nec prosunt domino, quae prosunt omnibus, artes" - "Искусство, целительное для всего человечества, не в силах помочь его творцу".
Причиной глубокого уныния талантливейших людей Англии на рубеже XVI-XVII веков, скорее всего, было "тягостное ожидание худшего". Символизировавшая Золотой век королева Елизавета была уже в преклонном возрасте (она умерла в 1603 г.), и трон должен был перейти к Шотландскому дому. От короля Якова, сына Марии Стюарт, ожидали всяческих подвохов, и не зря. Если последние годы правления Елизаветы I давали повод для пессимизма, то с приходом Якова I появились все основания для отчаяния. Новый король прибыл в Лондон из Шотландии со своим двором, то есть со своими фаворитами, министрами, поэтами, художниками, музыкантами. Преданные и компетентные политики такого уровня, как Роберт Сесил и Уолтер Рейли (с которыми, кстати, Доуленд тесно общался) ушли в небытие, а их места заняли миловидные юноши, чьи физические данные были по достоинству оценены новым королем. Придворные музыканты-англичане стали получать меньшее жалование (около 20 фунтов), в то время как весьма посредственные способности некоего итальянца Лугарио, к его нескрываемой радости, были оценены в фантастическую сумму 100 фунтов. Что до самого короля, то на протяжении своего правления он постоянно спорил с парламентом, считая себя единственным в праве издавать и отменять законы; с трудом держась в седле, считался лучшим наездником; будучи невежественным, писал книги. Все это заставляло творческую элиту Англии осознать, что Золотой век, поэтически выражаясь, склонился к закату.
Джон Доуленд, однако, всю жизнь считал причиной своих несчастий (как реальных, так и мнимых) одно-единственное событие, приключившееся с ним в ранней юности. Видимо, желание совершенствоваться в игре на лютне возникло у него довольно рано, и поэтому в 1580 году, в возрасте 17 лет он отправился в Париж, тогдашний центр лютневой культуры, в качестве слуги английского посла. В Париже Доуленд был обращен в католичество, что в дальнейшем, по его мнению, катастрофически сказалось на его карьере. "По прошествии времени умер г-н Джонсон (лютнист ее Величества - А.Р.), и я нижайше просил о получении места, считая себя наиболее достойным; многие мои благородные друзья хлопотали за меня, но безрезультатно; любой мог иметь предпочтение, но не я, ибо вскоре я понял, что главное препятствие - моя религия". Действительно, католики не пользовались большим почетом в елизаветинской Англии, хотя считались не столько идеологически, сколько политически опасными. Сначала опасность исходила от Испании (все католики автоматически считались шпионами), а затем от лагеря католиков-сторонников Марии Стюарт, которые жаждали государственного переворота. Поэт Джон Донн, как и Доуленд, также пострадал из-за своего католического вероисповедания (он, напротив, был воспитан в католической семье, но под давлением обстоятельств перешел в лоно англиканской церкви). В то же время Елизавета лично вовсе не испытывала ненависти к католикам. Наоборот, она даже расширила свое покровительство композитору Уильяму Берду, который не просто был католиком, но и два раза привлекался к уголовной ответственности за религиозное неповиновение (наказание предусматривало штраф и два года тюрьмы). В 1575 году он и Томас Таллис получили эксклюзивный патент на печатание музыки и нотной бумаги - милость, о которой Доуленд мог только мечтать.
В дальнейшем Доуленд еще минимум два раза получал отказ в должности королевского лютниста, и желание получить этот пост вкупе с привычкой винить во всех бедах свою конфессию стало своего рода манией. В 1594 г., будучи уже очень известным лютнистом, Доуленд покидает Англию, "чтобы пополнить свои музыкальные знания", а также "успокоить разгоряченный неудачами мозг".
Как известно, в эпоху Доуленда у музыкантов было не так много возможностей профессиональной реализации, или, попросту, способов заработать на хлеб. Музыканты или служили в церкви, или нанимались к какому-нибудь вельможе, или оказывались на придворной королевской службе. Строгого разделения на "композиторов" и "исполнителей" не существовало: профессиональный музыкант должен был и обеспечивать музыку для разного рода празднеств или церемоний, и участвовать в ее исполнении. Должность королевского музыканта считалась наиболее престижной и выгодной, но не в материальном смысле (иной вельможа мог позволить себе платить музыкантам даже больше, чем королева): служба при дворе была государственной, а потому - чрезвычайно стабильной. Музыканты ее Величества не столь сильно зависели от прихотей или состояния кошелька их хозяина (хозяйки), как музыканты в услужении менее знатных особ, так как их услуги оплачивались из государственной казны. Вот почему, оказавшись на континенте, Доуленд поспешил засвидетельствовать свое почтение особам королевской крови.
Первый пункт его путешествия - двор Генриха Юлия, герцога Брунсвика, а затем замок ландграфа Морица фон Хессе. Несмотря на то, что оба эти правителя были еще более ярыми протестантами, нежели Елизавета, Доуленду был оказан самый радушный прием. Оба немецких принца были образованными людьми и интересовались искусством. Правда, если ландграф Хессе, по мнению Генри Пичема, слыл "бриллиантом чистой воды среди принцев", знал в совершенстве европейские языки и сочинял музыку для своей капеллы, то герцог Брунсвик прославился привычкой к длительным запоям и несколькими пьесами с ненормативной лексикой, написанными им для собственного театра. Тем не менее, оба правителя остались в равной степени довольны и щедро наградили Доуленда. В компании лютниста его Сиятельства, некоего Грегорио Хоуэта, нагруженный лютнями в тяжелых деревянных футлярах, Доуленд отправился дальше - в Италию.
Венеция, Падуя, Генуя, Болонья, Феррара, Флоренция - везде его ожидал прекрасный прием. До нас дошли не только восторженные отклики современников, но и "музыкальные следы" пребывания Доуленда в Италии - итальянские обработки его лютневых пьес для самых разных инструментов. Конечным пунктом путешествия должен был стать Рим - Доуленд мечтал познакомиться с великим итальянцем Лукой Маренцио и учиться у него. Однако во Флоренции Доуленд ощутил, что вновь "плавает в опасных водах". Группа католиков в изгнании попыталась вовлечь его в заговор с целью физического устранения королевы. В панике Доуленд собрал вещи и бежал в Нюрнберг. Что, если слухи о его контактах с заговорщиками дойдут до Англии, - тогда от него отвернутся покровители, меценаты, друзья, жена, дети... зато услужливо распахнутся тюремные ворота!.. Обуреваемый такими мыслями, он пишет длинное сбивчивое письмо члену Тайного совета Роберту Сесилу, где детально излагает имена, планы и местонахождение заговорщиков. "В Венеции я слышал как тот человек говорил: удивительно, и как это король Филипп до сих пор не нашел хорошего приятеля в Англии, чтобы тот помог ее Величеству отправиться на тот свет... видимо, Бог терпит ее, чтобы свергнуть с еще большей высоты. Милорд, я пишу это, чтобы ее Величество знала, сколь злонамеренны мысли здешних священников и иезуитов, и опасалась их". Кстати, письмо графу Солсбери многие исследователи считают... самым настоящим шпионским рапортом! Как известно, еще со времен Средневековья музыканты, свободно путешествовавшие по Европе, успешно сочетали занятия искусством со шпионажем. Знаменитые Томас Морли и Альфонсо Ферабоско-старший имели прямое отношение к "разведывательным операциям". Не исключено, что Доуленду позволили выехать на континент (все католики были обязаны получить разрешение на выезд от Тайного совета) только при условии, что он будет "держать глаза и уши открытыми".
В 1596 году Доуленд возвращается в Англию, где, получив очередной отказ при дворе, перебивается временными заработками у разных вельмож. Карьера его достигла критической точки - требовалось сделать какой-то решительный шаг, чтобы не только громко напомнить о себе, но и увеличить круг слушателей. Идею, как ни странно, подал Доуленду его конкурент, издатель Уильям Барли, который в 1596 г. Выпустил "Новую книгу табулатуры" - пособие по игре на лютне. Среди прочего Барли вставил в книгу несколько лютневых пьес Доуленда, но сделал это так неаккуратно, что некоторые пьесы исказились до неузнаваемости. Возмущенный маэстро решил взять реванш - он выбрал 21 песню из сочиненных им ранее для разных случаев (например, ухода на пенсию генерала Генри Ли или ежегодной церемонии королевского выхода), приписал тексты к некоторым своим (уже известным публике) паванам и гальярдам для лютни. Так вышла в свет "Первая книга песен для голоса и лютни", на много лет вперед определившая музыкальную моду в Англии.
"Первая книга песен" выдержала пять изданий, стала самым удачным музыкальным проектом своего времени и принесла издателю крупные барыши (композитор обычно получал лишь гонорар за рукопись). Почти все песни сборника можно было исполнять разными способами - и соло, и на 4 голоса, с виолами и без, что сделало их неизменной принадлежностью любого дома, где устраивались вечеринки. Одни хвалили песни Доуленда за французское изящество, другие - за итальянскую страстность, третьи возвещали в сонетах и одах о рождении чисто английского гения. Действительно, в этой музыке можно найти отголоски французских "куртуазных арий", черты общности со свойственным итальянскому вокальному искусству той эпохи "взволнованным" стилем. И, тем не менее, неоспорим чисто национальный, английский колорит творений Доуленда. В жизни музыканта началась светлая полоса. Датский король Христиан IV пригласил его на должность придворного музыканта с огромным жалованьем в500далеров (столько в Англии получал адмирал).
Не только Фортуна, но и музы были благосклонны к Доуленду в те годы. Он издает Вторую. Затем Третью книги песен, а также цикл паван для ансамбля виол и лютни; его поддерживают крупнейшие меценаты, его цитируют немецкие, французские и итальянские музыканты. Доуленд живет то в Эльсиноре, то в Лондоне. Лишь одна вершина по-прежнему остается непокоренной - должность лютниста при английском дворе. На сей раз Доуленд совершает прямо-таки непростительную ошибку: в "Третьей книге песен для голоса и лютни" в песне "Взгляни на нее - время над ней не властно" он расточает комплименты старой королеве... и помещает рядом песню на стихи легендарного графа Роберта Эссекса, бывшего фаворита королевы, чья голова к тому времени уже рассталась с телом, автора едкой фразы: "королева - тщеславная старуха, мысли которой, как и фигура, давно потеряли стройность".
Мечта Доуленда сбылась лишь в 1612 году, через 9 лет после смерти Елизаветы. В том же году он выпустил свое последнее значительное творение - сборник лютневых песен "Утешение пилигрима". В предисловии Доуленд, как обычно, сетует на свою тяжелую судьбу и бедность. Благодаря привычке жаловаться он вполне мог бы стать карикатурным персонажем английского театра - но нет, его имя упоминается в пьесах (и часто!) только в превосходной степени.
Сын Доуленда Роберт в предисловии к их совместному труду "Разнообразные уроки игры на лютне" пишет: "Отец мой сейчас в преклонных годах, седой как лунь, но, подобно лебедю, будет петь до конца". Увы, этому не суждено было сбыться. Став придворным музыкантом Якова I, Доуленд словно распрощался со своей музой. Лишь однажды мы встречаем в хрониках упоминание о "мастере Джоне Доуленде": в 1625 году он играл на похоронах своего патрона, которого пережил всего на несколько месяцев.
Генри Пичем, который, как и многие блестящие умы Золотого века, любил "играть со смыслами", как-то придумал анаграмму на имя "моего друга Джона Доуленда": IOHANNES DOULANDUS - ANNOS LUDENDO HAUSI - "Я провел жизнь, играя на лютне". Эта анаграмма сопровождала имя Доуленда в Списке величайших музыкантов, опубликованном в Англии в начале XVII века. История, однако, знает примеры не менее блистательных карьер в искусстве, о которых спустя короткое время никто не помнит. В XX веке выяснилось, что к Доуленду это правило не относится. Виной тому - его музыка, которая обладает одним удивительным качеством: она воспринимается без всякой скидки на давность. Для ее понимания не требуется ни знание исторического контекста, ни специально тренированный слух - как будто посылаемый ею эмоциональный сигнал проходит сквозь огромное временное пространство практически без искажений. Так что, если мысль заразиться меланхолией вам не по душе, не берите в руки лютню, держитесь подальше от песен Доуленда - их красота спустя 400 лет все еще губительна.

Анна Рябцева
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов Клуба // Сетевое любопытное Часовой пояс: GMT + 3
Страница 1 из 1

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах

Based on alexisBlue v1.2 // Theme Created By: Andrew Charron // Icons in Part By: Travis Carden
//Modified by http://historicaldance.spb.ru
Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group
Русская поддержка phpBB