Автор: Davies J. G.
Статья опубликована: в журнале «Historical dance» (Vol. 2, No. 1 1980/81) (c) 1981 Dolmetsch Historical Dance Society
Оригинал статьи: http://www.dhds.org.uk/jnl/pdf/hd2n1p09.pdf
Перевод: Левшина Валерия
Статьи на эту тему: «Танцы мертвецов и пляска смерти», «Stella splendens»
Большинству христиан противна даже мысль о танце в церкви. Они привыкли считать, что здание церкви предназначено исключительно для богослужений; это святое место, оно не может быть осквернено никакой «мирской» деятельностью, к которой можно отнести и танец. Такое отношение вырабатывается, часто бессознательно, на основе особого богословского принципа. Он покоится на трех сомнительных предположениях, а именно: во-первых, для христианина святое отделено от обыденного; во-вторых, человек способен различить духовное и мирское, и в-третьих, танец относится к последнему. В действительности их можно оспорить, так как ни одна из трех точек зрения не имеет ни малейшей подоплеки в Новом Завете [1]. Однако эта статья посвящена главным образом не богословию, а истории. В ее основе лежит идея предоставить краткий обзор практики танца в церкви на протяжении веков и показать, что в далеком прошлом и в наши дни многие христиане не видят ничего дурного в том, чтобы танцевать в церкви. Этот маленький рассказ тем более необходим, что христиане, — как и приверженцы любой религии, — тяготеют к консерватизму и апеллируют к традиции. Поэтому важно осознать, что те, кто желают танцевать в церкви сегодня, имеют на своей стороне прецедент, и их усилия увенчались бы большим успехом, если бы было известно, что они не занимаются новаторством, а возрождают вековой обычай.
Ранее мистер Итон (Mr. Eaton) показал, что танец был неотъемлемой частью празднеств и даже богослужений в древнем Израиле. В Новом Завете нет требований того, чтобы христианин был категорически против подобных действий. У нас нет достоверных свидетельств практики танцев в христианских святилищах ранее начала четвертого века, но следует помнить, что до того момента Церковь не имела созданных специально для богослужений зданий, используя для служб дома ограниченных размеров [2]. Проповедь неизвестного автора, датируемая первой половиной четвертого века и прочитанная в день св. Полиэкта (St. Polyeuctus), содержит увещевание: «Позвольте нам танцевать в его честь привычные танцы» [3]. В день св. Киприана в 368 году, в мемориальной церкови в Карфагене танцевали под звуки цитры [4]. Десятилетиями позже Августин, не одобрявший танцевальную традицию из-за развратного характера большинства существовавших языческих танцев, говорил: «Не столь давно развязность танцоров проникла даже сюда» [5]. Более поздний указ, приписываемый умершему в 596 г. королю Гильдеберту (Childebert I), касаелся «танцев в освященных строениях на Пасху, Рождество и другие праздники» [6].
На протяжении всего Средневековья эти же праздники были поводом для танцев в кафедральных соборах, коллегиальных и приходских церквях. Согласно Белету (Belethus), писавшему в XII в., танцы совершались на Рождество, день св. Иоанна и даже в день Обрезания Господня и на празднество Богоявления. Дьяконы были главными танцорами на первом празднике, священники на втором, мальчики из церковного хора на третьем, подьячие на четвертом [7]. Уильям Дурантис (Durandus) говорил о том же [8]; существует также почти совпадающее с ним по датировке упоминание о танцах в соборе Парижской Богоматери [9]. Эти приходские праздники часто были приурочены ко Дню Дурака, который регулярно отмечался главным образом во Франции, время от времени – в Германии и Богемии, а также в некоторых местностях в Англии, в частности Линкольншире и Беверли. Главной идеей праздника было изменение статуса на противоположный и шуточное выполнение низшим духовенством функций высших чинов. Следовательно, происходившее отнюдь не ограничивалось танцами — то, что правильнее называть «развлечениями», также имело место быть. Яркая картина случившегося представлена в послании от 12 марта 1445 г., адресованном парижским факультетом богословия епископам и настоятелям монашеских орденов Франции: «Священники и духовные лица имеют безобразный внешний вид и носят отвратительные маски в часы службы. Они танцуют на клиросе, одетые подобно женщинам, сводникам или бродячим певцам. Они распевают развратные песни. Они едят кровяные колбасы у рогов алтаря во время обедни. Они играют там в кости… Они бегают и скачут по церкви [10]».
В Богемии гуляки тоже носили маски, а духовенство выворачивало наизнанку облачение и энергично танцевало [11]. В Шалоне-сюр-Марне (Chalons-sur-Marne) пение и танцы были неотъемлемой частью праздника [12].
О местных танцах, не связанных с Днем Дурака, пишет Геральд Камбрийский (Giraldus Cambrensis) (1147 – с. 1223), наблюдавший пляску крестьян вокруг и в самой церкви Св. Элины (St.Elined) неподалеку от Брекнока, в которых разнообразные занятия сельской жизни, такие как пахота и сев, изображались жестами [13]. В Лиможе на день св. Мартина люди танцевали на клиросе под пение псалмов [14]. Похожие пляски были в Аи и в Шалон-сюр-Савоне на день Троицы; очевидно, действие в последнем городе было очень растянутым по времени, так как существует указание на то, что каждый представитель духовенства должен был спеть по псалму [15]. В Люксембурге ежегодное танцевальное шествие возглавлялось духовенством; оно начиналось на берегах Сюри, оттуда перемещалось в церковь и проходило по северному приделу, затем вокруг алтаря и через южный придел. Известно, что обычай шествия возник в VIII веке и происходило оно в первый вторник после Троицы [16]. В тот же день были танцы в соборе св. Ламберта в Льеже, и этот обычай жил до тех пор, пока собор не был разрушен в 1794 г. [17].
Попытки изгнать танец из церкви были многочисленны и упорны, но в большинстве своем тщетны. Танец порицали на церковном соборе в Авиньоне (1209), Риме (1231) и Cognac (1260). В Пуи в 1327 г. духовенству запретили танцевать в день Обрезания Господня. В 1435 г. собор в Базеле высказался против танца в церковных зданиях [18]. В XV в. Антоний, епископ Флоренции, с огорчением обнаружил, что «они и сами в церквях танцуют, а иногда еще танцуют кароли с женщинами» [19]. Собор архиепископа реймсского, состоявшийся в Суассоне в 1546 г., запретил маскарады, развлечения, танцы, торговлю в церквях, но должного результата это не принесло [20]. Более того, в Англии мы обнаруживаем датированную 1490 г. запись о вознаграждении Уильяму Берлингеру (Wolliam Belrynger) за уборку церкви “at ye Dawnse of Powles”, то есть за первомайскую пляску в нефе церкви [21].
Отношение духовенства к этим запретам было двояко. Вообще епископы мечтали уничтожить то, в чем видели святотатство, среди прочих аргументов особенно упирая на тезис, что Иоанн Креститель лишился головы именно из-за танца [22]. С другой стороны, соборные каноники и сельские священники были готовы дозволять танцы в церкви, чтобы или руководить ими, или самим принимать живое участие, невзирая на взгляды епископов; более того, зачастую новоиспеченный священник, отслужив свою первую мессу, танцевал в церкви со своей матушкой [23].
После Реформации танцы не прекратились даже в протестантских странах, хотя, учитывая господствовавшие тогда взгляды, они неизбежно подвергались нападкам. В 1544 г. появился документ под названием «A Supplication to our moste Soveraigne Lorde Kynge Henry the Eyght». Это было прошение о запрете ряда вещей, в том числе на «церковное пиво, от которого пьянеют и принимаются скакать [по церкви], танцевать и целоваться, но которое приносит церкви доход» [24]. Кроме таких увеселений существовали также моррисы, в подтверждение чего мы ссылаемся на упоминания танцев в Корнуолле в 1595 г. [25]. В 1621 г. церковные старосты из Грейт Мэрлоу и Бакингемшира часть своего дохода получали, давая напрокат костюмы моррескьеров и бубенцы [26]. Епископское предписание вылилось в длительную кампанию против этой формы увеселения в здании церкви, и в конце семнадцатого века в Йоркшире прихожанам было предъявлено обвинение в том, что после рождественской службы они танцевали и пели: «Йоле! Йоле!» (Yole! Yole) [27].
Европа, особенно католические области, изобилует фактическими свидетельсвами о танцах в церквях. В Аи танцы все еще продолжались в 1647 г. в монастырях св. Марии Магдалины. В монастыре Св. Стефана в XVI веке тоже были танцы, после которых участвующие шли в часовню св. Мартина, чтобы поесть и выпить [28]. В 1551 г. епархиальный суд Нарбонны сделал попытку прекратить танцы в соборе; подобные церковные статуты были выпущены в Лионе в 1566 г. и 1577 г. [29]. Резкая критика со стороны протестантов была выдвинута Томасом Кирхмайером (Thomas Kirchmaier), чье сочинение было переведено на английский язык Барнаби гугом (Barnabe Googe) в 1570 г. Кирхмайер презрительно называет праздник Рождества обычаем устанавливать на алтарь деревянную куклу, «вокруг которой танцуют мальчики и девочки» [30]. Но в Бесанконе в период с 1582 г. до по меньшей мере 1738 г. бегрератта (bergeratta) танцевалась в монастырях св. Марии Магдалины на Пасху после девятого часа службы, в дождливую погоду – внутри церкви [31].
Вплоть до начала XVII века продолжались танцы в церквях Богемии [32], а в Париже духовенство и мальчики из церковного хора танцевали на Пасху [33]. В 1682 г., когда де Менстрейр (de Menestrier) опубликовал свой «Des ballets anciens et modernes suivant les regles du theatre», он отметил в предисловии, что собственными глазами наблюдал во многих парижских церквях танцы под пение «O filii et filiae». В 1749 г. епископ Басконии позволил мужчинам-танцорам и музыкантам, играющим на тамбурине, войти в церковь на Рождество, и это разрешение распространялось также на дни святых-покровителей [34]. В Люксембурге средневековый танец дожил до девятнадцатого века [35]. В конце того же века танец, известный как «El Baile de Pifano», был исполнен в церквях горных районов Чили, где люди шли от одного придорожного креста к другому, от алтаря к алтярю [36]. В церквях Эфиопии и Азорских островов танцы на Троицу живы до сих пор [37], наряду с этим в Пуле 26 июня в честь святого-покровителя исполняется «Guglia de San Paolino» [38]. В бретонских молельнях танцы были обычным делом в XVII и XVIII веках [39], а на дне Св. Паскаля люди до сих пор танцуют перед его алтарями в Маниле [40].
Вероятно, «Los Seises» – наиболее известный в Севилье танец, исполняемый в церкви. Он был введен кардиналом Ксименом (Ximenes) (1436-1517), когда тот возродил мозарабику в Толедо и Севилье. «Los Seises» исполнялась на празднике Тела Господня и празднестве Непорочного Зачатия, в течение недели после этих праздников и в период перед великим постом.
В наши дни танец повторно входит в церкви, и это касается не только какой-либо одной конфессии [41]. Танец во время религиозного действа практикуется пятидесятниками, о чем говорится в статье Уолтера Холленвегера (Walter Hollenweger). Существует некоторое количество литургических танцевальных коллективов, в основном англиканских, об их деятельности говорится в статье доктора Джаспера. Праздники по случаю посвящения в сан в Римском Католическом Соборе Ливерпуля включали в себя мессу, хореографически представленную обычными современными танцами и созданную на основе «Missa Concertata» Кавелли (Cavelli)и нетрадиционной электронной музыки из «Mass of Christ the King» Пьера Генри (Pierre Henry). Кафедральный собор в Ковентри является постоянным местом для подобных танцев. Здесь танцевала Женская Лига Здоровья и Красоты, а также Королевский Балет и «Black and White Minstrels». В Ходж Хилле, Бирмингем, танцоры принимали участие в воскресной службе.
Таким образом, старинный обычай, продолжавшийся с по крайней мере IV века по XIX, а в некоторых местах существующий и по сей день, переживает второе рождение к обогащению церковной службы и во славу Божию. Однако необходимо помнить, что как бы велико не было желание танцевать перед ликом Божиим [42], здания многих церквей совершенно не приспособлены для этого, особенно если соберется вся паства, что соответствует общей службе. Это становится невозможным из-за тяжелых, похожих на скамьи сидений, большая часть которых появилась в XIX в.; из-за них негде развернуться. Подобным образом оказываются неподходящими многие здания, выросшие в последние два десятилетия; они либо обзавелись стационарными сидениями в готическом духе, либо имеют наклонный, как в зрительном зале, пол, что оставляет возможность танцевать лишь небольшой группе и вокруг алтаря. Существование таких стульев функционально неоправдано, чего нельзя сказать о наклонном поле. Огромное количество церковных зданий было реорганизовано, то есть их интерьеры были перепланированы в соответствии с изменившимся идеалом обстановки для службы [43]. Большинство изменений связано с изменениями в литургии, но если танец станет частью церемонии, условия для него также должны и могут быть созданы. Практически это означает удаление тяжелых скамей и замена их легкими стульями, которые можно расставить в любом порядке, чтобы у прихожан было достаточно свободного места для танца.
[1]См. статью автора: «Every Day God. Encountering the Holy in World and Wprship», SCM, 1973.
[2] См. статью автора «Secular Use of Church Buildings», SCM, 1968.
[3] A. Aube, «Polyeucte dans l’historie»? 1882, стр. 79.
[4] F. van der Meer, «Augustine the Bishop», E. T., 1961, стр. 514.
[5] «Sermo», 311, 5.
[6] Текст этого и прочих указомполностью приведен и прокомментирован Кабро и Леклерком (F. Cabro, H. Leclerq) в работе «Dictionnaire d’archeologie chretienne et de liturdie», IV, 1, 1920, стр. 252f.
[7] «Rationale Div.», 72, 120.
[8] VII.42.
[9] E. K. Chambers, «The Medieval Stage», I, 1903, стр. 279.
[10] P. L. CCVII.1169
[11] См. выше, Chambers, I, стр. 321.
[12] См. выше, стр. 305.
[13] «Iterinarium Cambriae», I, стр. 2.
[14] «Сollections des meilleurs dissertations, notices et traites particuliers relatifs a l’historie de France» под ред. Лебера (C. Leber), IX, 1838, стр. 430.
[15] См. выше.
[16] См. выше, Chambers, I, стр. 163.
[17] J. Gougaud, «La danse dans les `eglises», «Revue d’histoire ecclesiastique», XV, 1914, стр. 237.
[18] E. Male, «L’art religieux de la fin du moyen age en France», 1922, стр. 234.
[19] «Summa major», III, 2.4.13.
[20] См. выше, Leber, IX, стр. 438.
[21] J. C. Cox, «Churchwardens’ Accounts», 1913, стр. 50.
[22] G. van der Leeuw, «Sacred and Profane Beauty», E. T., 1963, стр. 50.
[23] См. выше, стр. 37.
[24] «Four Supplications 1529-1553», E. E. T. S., XIII, 1971, стр. 41.
[25] A. Tindal Hart, «The Man in the Pew, 1558-1660», 1966, стр. 75.
[26] J. Nichols, «Illustrations of the Manners and Expences of Antient Times in England», 1797, стр. 133.
[27] J. Aubrey, «Remaines of Gentilisme and Judaisme, 1686-1687», под ред. Дж. Бриттен (J. Britten), 1881, стр. 5.
[28] Leber, IX, стр. 432.
[29] См. выше, стр. 438
[30] Phillip Stubbe, «Anatomy of the Abuses of England» под ред. Ф. ДЖ. Фарнивала (F. J. Furnival), 1877-1879, стр. 325.
[31] Leber, стр. 426.
[32] L. Grove, «Dancing», 1895, стр. 226f.
[33] Chambers, I, стр. 163.
[34] Grove, стр. 317.
[35] «Notes and Queries», 7ая серия, IX, стр. 381.
[36] Grove, стр. 118.
[37] См. выше, стр. 309.
[38] См. выше, стр. 120.
[39] Gougaud, стр. 237f.
[40] См. выше, стр. 243.
[41] И не какой-нибудь одной страны, см. «Religious Studies» под ред. Джоан Тук (Joan Tooke, 1972, стр. 122-133.
[42] Как Давид.
[43] См. «Research Bulletins».