Опубликовал(а): Евгения Соленикова (Йоко)

Опубликовано: 30.09.2010 
(последнее обновление: 30.09.2010)

Автор: М.Вознесенский (статья предоставлена автором)

Польский (полонез) — (франц. polonaise от polonais — польский).

В России XVIII века называется «польским», что дает подвод рассматривать этот термин в качестве основного. Слово «полонез» встречается только в переводной литературе.[1]

Это торжественный бальный танец-шествие, в его истоках народных польский танец степенного, торжественного характера. В народном быту четырехдольный, в процессе эволюции преобразовался в трехдольный. Постепенно стал танцем знати и потерял свою простоту. В шляхетской среде танцевался сначала только мужчинами и приобрел черты воинственной горделивости. Наиболее распространена ритмическая фигура:

Шаг его, изящный и легкий, сопровождался неглубоким и плавным приседанием на третьей четверти каждого такта. Танец воспитывает стройность осанки, умение изящно и с достоинством шествовать. Его фигуры просты, они не требовали в заучивании особого труда, что видимо способствовало его распространенности в светских собраниях стран Европы, где он появился, а во Франции стал придворным уже в XVI веке. В России был известен еще в допетровское время. И стал первым европейским танцем, бытующим в боярской Руси. О «степенных польскихтанцах» при дворе Алексея Михайловича (1650–1670 гг.) упоминает Я. Штелин.[2]

Одно изнаиболее ранних упоминаний о польском в исполнении россиян (членами Великого посольства) 29 июля 1697 г., в Коппенбрюгге на приеме у курфюрстины Бранденбургской. Отметим, что русский вариант польского отличался от общеевропейского в плане усиления сдержанности, степенности, которая более соответствовала «длинным в ту пору одеждам русских».[3] Очевидно, этот традиционный «московский» польский еще не успел измениться вместе с новыми заграничными впечатлениями. Сравним высказывания о нем: русский автор — «...сам его величество танцевал польский»; старшая курфюрстина — «...мы исполнили русские танцы, которые я предпочитаю польским.»[4] То есть танец, который для членов российского посольства являлся «польским», курфюрстина таковым не считала. Оригинальная трактовка польского вероятно сохранялась в 20-х гг., так что некоторые иностранцы, в частности принцы Гессенские, танцующие другие более сложные танцы «довольно хорошо», будучи в 1723 г. при русском дворе в Петербурге со сравнительно простым «польским никак не могут совладать.[5]

Особую разновидность польского танца составлял церемониальный свадебный танец, сочетающий поклоны, степенное шествие пар, и собственно танец. С него начинались и им заканчивались дворянские свадьбы. Первое из обнаруженных сообщений такого рода о свадьбе в Москве 29 января 1710 г.[6] В Петербурге сообщается о церемониальных танцах в 1721 г. 29 сентября на свадьбе П.Мусина-Пушкина, 12 ноября на свадьбе Матюшкина[7], в 1723 г. 22 июня на свадьбе Шумахера.[8] Церемониальный танец не исключал польского, который следовал после, например, в 1721 г. 1ноября на свадьбе кн. Репнина, 8 ноября на свадьбе кн. Ю.Ю. Трубецкого.[9]

Наиболее полное описание церемониальных танцев — первого и прощального — дает Ф.В.Берхгольц: «Дамы, как и в английских танцах становятся по одну, а кавалеры по другую сторону; музыканты играют род погребального марша, в продолжении которого кавалер и дама первой пары сперва кланяются (делают реверансы) своим соседям и друг другу, потом... делают круг влево и становятся опять на свое место. Такта они не соблюдают при том никакого, а только... ходят и отвешивают зрителям поклоны. Прочие пары, одна за другою делают тоже самое. Но когда эти туры заканчиваются, начинают играть польский, и тогда уже все танцуют как следует, и тем кончают». И таких танцев бывало по шесть подряд.[10] Прощальный танец несколько отличается там, что танцуют его «во-первых, не три, а пять пар; во-вторых, что маршал со своим жезлом танцует впереди и все должны следовать за ним, и, наконец, в-третьих, тем, что польский начинается тотчас же. Во время этого танца все шаферы держат в руках восковые свечи, с которыми обыкновенно провожают танцующих в спальню невесты...[11]

Церемониальные танцы предполагали особый порядок танцующих. Обычно они открывались тремя парами: маршалом с невестою и двумя старшими шаферами с посаженной матерью и сестрой невесты.[12] За первым танцем следовал цикл регламентированных чередований.[13]

Церемониальные танцы не являются исключительно русским явлением. То же наблюдается на свадебных торжествах иностранцев. Например в 1723 г. в Ревеле, где ритуал несколько отличается от русского, но в основе — то же польский танец.[14] В Москве церемониальные танцы отмечаются в 1722 г. 1 марта[15] и 7 апреля.[16] О подобных танцах в более поздние времена информации не имеется.

Польский танец существовал, разумеется, не только в пределах сугубо свадебных ритуалов. На балах, маскарадах, ассамблеях Петербурга петровского времени этому танцу уделялось немало места. Первое из найденных упоминаний о нем относится к 1721 г.: 25 июня польский танцевали на вечере у гр. Г.И.Головкина,[17] 22 октября — на праздновании мира со Швецией,[18] 8 ноября на свадьбе кн. Ю.Ю.Трубецкого[19] в 1723 г. 12 ноября на свадьбе Шумахера[20] и 18 декабря на дне рождения Елизаветы Петровны.[21]

В более поздние времена в Петербурге польский танцевали в 1744 г. по приезде в Петербург принцессы Ангальт-Цербстской (будущей Екатерины II), а также год спустя в день ее свадьбы. [22] Последний бал был примечателен тем, что продолжался не более часа и танцевали на нем «только полонезы».[23] Из записок С.А.Порошина явствует, что в 1765 г., 21 октября на придворном балу танцевали «польский в четыре пары с шеном» (то есть, с цепью),[24] танцевали также польский 28 октября,[25] 4 ноября на мещанском маскараде в галерее Зимнего дворца,[26] 24 ноября на придворном балу по случаю тезоименитства Екатерины II,[27] 30 ноября,[28] 25 и 27 декабря на рождественских празднествах.[29]

Двадцатилетие спустя в 80-х гг. польский танцевали на собраниях «малого Эрмитажа» в Зимнем дворце юные великие князья Александр и Константин.[30] «Преимущественно полонезы» танцевали на придворных балах в ноябре 1781 г.[31] Польский не был обойден вниманием и в декабре того же года на праздновании тезоименитства Екатерины II,[32] на «парадном придворном бале» 1 января 1782 г.,[33] 24 октября 1790 г.на собраниях «большого Эрмитажа»,[34] летом 1794 г. в Царском Селе на воскресном «небольшом балу в своем обществе»,[35] на балах в Гатчине в 1795 г.[36] и в 1796 г. в Царском Селе.[37]

Другие сведения о польском в России касаются следующих событий: балы и маскарады в Москве в 1722 г. 7, 11, 23 февраля, 4 марта, 7 и 27 апреля, 20 июня; в 1723 г. 29 января;[38] вечеринка в Псковской губернии в 1752г.,[39] маскарад 30 октября 1769 г. в Фридрихсгаме.[40] Польский танцевали на именинах хозяина дома в Богородицке в 1789 г.,[41][42] в Туле на дворянском балу в честь приезда в губернию наместника в 1794 г.,[43] в Шешкееве Пензенской губернии в 1796 г.,[44] в имении В.В.Капниста на рубеже XVIII и XIX веков,[45] на балах в Киеве вконце XVIII века[46] и на московских балах начала XIX века.[47]

Русские люди видели как танцуют польский иностранное дворянское и бюргерское общество и танцевали за границей в 1727 г. в Киле,[48] в Кенегсберге в1758 г.[49] В Польше в 1698 г. по преданию танцевал сам Петр I.[50]

В зависимости от ситуации в польском принимали участие различное число танцующих. В церемониальном танце, например, по три пары в начале свадьбы и по пять в конце.[51] Танцы в три пары характерны и для не ритуального польского.[52] Но это было не обязательно уже в Петровские времена. И в случаях, когда балы происходили в просторных залах, число танцующих доходило до 12 пар,[53] а в более поздние времена и больше, причем любого возраста и звания.[54] Так в Туле в 1796 г. на дворянском балу начался большой польский танец, в котором все почти до единого из бывших тогда в редуте восприяли участие.[55].

Приверженность молодых людей польскому объясняется видимо тем, что этот танец предоставлял возможность вести любовную интригу, то есть увеличивал прелесть общения, способствовал сближению, затрудненному вне светского бала. По замечанию И.М.Дологорукова этим отличался особенно «круглый польский, который, кажется, был выдуман для интриг: он продолжался по нескольку часов, все в свою очередь, отделав, по условию фигуру, стояли на своих местах, и каждая пара о чем-нибудь перебирала; разумеется, что разговоры такие были не философские: тут скромная и благородная любовь искала торжества чувствительного и нежного».[56] И действительно польский порой использовался как возможность приватного и благопристойного общения полов. Так в 1794 г. летом в Царском Селе во время польского тогдашний фаворит Екатерины II кн. П.А.Зубов пытается передать любовное послание великой княгине Елизавете Алексеевне.[57]

«Золотым веком» польского в России являются 90-е гг. XVIII века, связанные с успехами завоевательной политики правительства и следующими за этими событиями пышными празднествами, атмосферу которых отразил в своем творчестве с особой помпезностью О.А. Козловский. Его знаменитый польский на текст Г.Р. Державина «Гром победы раздавайся!» был одно время официальным русским гимном. Он сочинен в 1791 г. для праздника даваемого светлейшим князем Г.А. Потемкиным в Таврическом дворце в честь взятия Измаила и замирения с Турцией. Были популярны и неоднократно издавались в России полонезы Михаила Огинского, сначала графа, а после его приезда в Петербург в начала XIX века князя и сенатора.«Кто же не знает полонеза Огинского?» — справедливо замечает Фаддей Булгарин. [58]

Значение польского на протяжении XVIII века не всегда оставалось неизменным. В начале века он был центральным танцем, включался в ритуальные свадебные обряды и служил для открытия балов.[59] В 60-е гг. отмечается вытеснение польского менуэтом, в частности менуэтом открывается бал в Петерубрге 25 декабря 1765 г. [60] Позднее роль польского вновь усиливается.[61] Его жизнь в России не исчерпывается XVIII в. и выходит далеко за рамки столетия.

Среди танцоров Петербурга, которые танцевали польский в разное время были: герцог Голштинский Карл Фридрих, графиня А.Г. Головкина, Екатерина I, великие княжны Анна Петровна и Елизавета Петровна, принцесса Мекленбургская Анна Леопольдовна, графиня Гендрикова, граф К.Е. Сиверс, графиня Румянцева, великий князь Павел Петрович вместе со своим воспитателем С.А. Порошиным, В.Н. Чоглокова, граф А.П.Шереметев, графиня В.Н. Головина, князь П.А. Зубов, князь Ал. Куракин, великая княгиня Мария Федоровна, Ф.Ц. Лагарп, графиня Шувалова и многие другие.[62]

Ссылки:

[1] Головина В.Н. Мемуары графини Головиной, урожденной графини Голицыной. — М.: Сфинкс, 1911. — С. 98–99 Екатерина II Записки императрицы Екатерины Второй. — СПб. : А.С. Суворин. — С. 71 Пикар. Письма Пикара к князю А.Б. Куракину Русская старина. — Т.1. — Издание третье. — СПб., 1875. — С.141.
[2] Штелин Я. Музыка и балет в России XVIII века. — Л., 1935, — С. 149.
[3] Штелин Я. Указ. соч. С. 149.
[4] Богословский М.М. Петр I. Материалы для биографии. — Т. 2. — Ч.1, 2. — М. — 1941. — С.115, 117.
[5] Берхгольц Ф.-В. Дневник камер-юнкера Ф.-В.Берхгольца. — Ч.1. — М., 1902. — С. 64.
[6] Юль Ю. Записки Юста Юля датского посланника при Петре Великом Русский архив. — 1892. — Кн.2. — Вып.5. — С. 66.
[7] Берхгольц Ф.В. Указ. соч.
[8] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.3. — М.,1903. — С.64.
[9] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С.145–146,159–160.
[10] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С.145.
[11] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С.146.
[12] Юль Ю. Указ.соч. — С.66, Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С.127.
[13] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С.144–145.
[14] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С.110–111.
[15] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.2. — М., 1902. — С.91.
[16] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.2. — С.127–128.
[17] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С.80.
[18] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С.138.
[19] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С.159–160.
[20] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.3. — С.64.
[21] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.3. — С.64.
[22] Екатерина II Указ. соч. — С.56.
[23] Екатерина II Указ.соч. — С.71.
[24] Порошин С.А. Семена Порошина Записки... СПб., 1844. — С.471.
[25]Порошин С.А. Указ.соч. — С.480.
[26] Порошин С.А. Указ.соч. — С. 488.
[27] Порошин С.А. Указ. соч. — С. 515.
[28] Порошин С.А. Указ. соч. — С. 523.
[29] Порошин С.А. Указ. соч. — С. 547, 550.
[30] Головина В.Н. Указ. соч. — С. 44–45.
[31] Пикар. Указ. соч. С. 141.
[32] Пикар. Указ. соч. С. 141.
[33] Бобринский А.Г. Дневник графа Бобринского веденный в кадетском корпусе и во время путешествия по России и за границею. Русский архив, 1877. — Кн.3. — С.122.
[34] Храповицкий А.В. Дневник с 18 января 1782 по 17сентября 1793 года. — М. , 1901. — С. 350.
[35] Головина В.Н. Указ. соч. — С. 98–99.
[36] Герцен А.И. Княгиня Екатерина Романовна Дашкова Дашкова Е.Р.Записки. — Л., 1985. — С.252.
[37] Головина В.Н. Указ. соч. С. 132.
[38] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.2. — С. 59, 62, 77, 93,127, 128, 164, 218, 225, 226
[39] Болотов А.Т. Записки. — Ч.1. — СПб., 1871. — Стб.204.
[40] Путешествие его высокопревосходительства господина генерал-лейтенанта, кавалера, лейб-гвардии майора, депутатского маршала Александра Ильича Бибикова, для порученного ему дела, с составляющими свиту его... ротмистром Поливановым..., подпоручиком Соймоновым..., сержантом Бушуевыми мною, сие писавшим... из Санкт-Петербурга в 1769-м году. Памятники новой русской истории. — Т. 3. — Спб., 1873. — Отд. 2. — С. 80–81.
[41]Болотов А.Т. Указ. соч. — Ч. 4. — Спб., 1871. — Стб.601.
[42] Аксаков С.Т. Семейная хроника. Детские годы Багрова-внука. — М., 1983. — С. 92.
[43] Болотов А.Т. Указ. соч. — Ч.4. — Стб. 1177.
[44] Долгорукий И.М. Повесть о рождении моем, происхождении и всей жизни, писанная мной самим и начатая в Москве 1788 года в августе месяце на 25 году от рождения моего. — Петроград., 1916. — С. 351.
[45] Скалон С.В. Воспоминания С.В.Скалон (урожденной Капнист). Исторический вестник. — 1891. — Т. 44. — № 4. — С. 356.
[46] Вигель Ф.Ф. Записки М., 1891. — Ч.1. — С. 60–61.
[47] Вяземский П.А. Полн. собр. соч. — Т. 8. — Спб. ,1883. — С.240, 401;
[48] Шепелева М.Е. Письма. Русская старина. — 1870. — Т.1. — Изд. 3-е. — Спб., 1875. — С. 411.
[49] Болотов А.Т. Указ. соч. — Ч. 1. — Стб. 833, 841.
[50] Булгарин Ф.В. Воспоминания Фаддея Булгарина. Отрывки из виденного, слышанного и испытанного в жизни. — Ч.1. — Спб., 1846. — 164.
[51] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С.144–145.
[52] Болотов А.Т. Указ. соч. — Ч. 4. — Стб. 601.
[53] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.2. — С. 93.
[54] Васильева-Рождественская М.В. Историко-бытовой танец. — Изд. 2-е. — М., 1987. — С. 124.
[55] Болотов А.Т. Указ. соч. — Ч. 4. — Стб. — 1177.
[56] Долгорукий И.М. Капище моего сердца, или Словарь всех тех лиц, с коими я был в разных отношениях в течение моей жизни. — М., 1874. — С. 232.
[57] Головина В.Н. Указ. соч. — С.98–99.
[58] Булгарин Ф.В. Указ. соч. — С.231, 233.
[59] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С. 138; Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч. 2. — С. 225–226; Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.3.
[60] Порошин С.А. Указ. соч. — С. 547.
[61] Болотов А.Т. Указ. соч. — Стб. — 1177.[
[62] Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч.1. — С. 80, 138; Берхгольц Ф.В. Указ. соч. — Ч. 3. — С.185; Екатерина II Указ. соч. — С. 56; Пикар Указ.соч. — С. 141, 146; Порошин С.А. Указ. соч. — С.471–472; 479–480, 488, 523; Головина В.Н. Указ.соч. — С.98–99, 132; Лагарп Ф.Ц. Записка Лагарпа о перчатках Павла Петровича //Русский архив. — 1911. — Кн. 2. — Вып. 6. — С. 395.